КЛИМ

Театральный режиссер, драматург, педагог

Клим (по паспорту Владимир Клименко), но по имени его почти никто не знает и тем более не называет; впрочем, он и самоидентифицируется по этому псев­дониму) — театральный философ, режиссер, драматург. Родился в 1952 году в Украине. Закончил в Москве ГИТИС (курс Анатолия Эфроса и Анатолия Васильева). Настаивает на том, что театр — Прарелигия, в основе ко­торой «Нулевой ритуал». В конце 80-х годов создал в Творческих мастерских при Союзе театральных деятелей лабораторию по изу­чению человека как феномена и исследова­нию пространства многомерного времени. Основные проекты, созданные в этой сту­дии,- «Три ожидания в „Пейзажах“ Гарольда Пинтера», «Пространство Божественной комедии „Ревизор“, „Индоевропейский проект“ Лестница-Древо» («Слово о пол­ку Игоревом», «Персы» Эсхила, «Гамлет» Шекспира, «Упанишады»), игровой ма­рафон «Мир… Театр. 

Мужчины… Женщины… Актеры и Шекспир». После роспуска «Мастерских» преподавал, про­водил мастер-классы в России и за гра­ницей, В середине 90-х изредка стал со­трудничать как приглашенный режиссер с театрами, в основном Санкт-Петербурга. Среди спектаклей — «Луна для пасынков судьбы» О’ Нила («Золотая маска»), «Сон об осени» Фоссе, «Гроза» Островского (пре­мия ЮНЕСКО). Автор около тридцати пьес «о театре и для театра».

Первый обладатель высшей российской театральной премии «Золотая маска» в категории «Новация», авангардный режиссер и драматург Клим принадлежит к породе, что называется, чудаков, не приручаемых, перпендикулярных людей, отваживающихся жить своеобычно, произносить свои слова и чертить воздух собственными жестами. Жить, вопреки унылой пословице, не так, как водится, а так, как хочется. Осознавая при этом чудовищную ношу своей индивидуальности. Клим, между прочим, именно так и существует.

Один из признанных лидеров ново­го русского театра, он в начале 90-х последним покинул блиндаж легендарных экспериментальных Творческих мастерских в Москве. Говорят, когда изнуренные неустро­енностью, нищетой и безвестностью мастерскую Клима оставили послед­ние актеры, он продолжал выпол­нять ежедневные тренажи в оди­ночестве. Скорее всего, это миф. Показательный, однако. Личности вроде Клима во все времена, а пуще всего — бессовестные и торгашес­кие, словно служат оправданием искусству, отдуваются своей судь­бой за компромиссы, фарисейс­тво, предательства, пресмыкатель­ство своих менее стойких коллег. Они беззаветно жертвуют себя идее творчества, терпя лишения ради умозрительного, скажем чест­но, для большинства ощущения сво­боды и верности своим принципам. Одним словом, остаются неиспра­вимыми и глупейшими максима­листами.

Клим именно таков. Он, пожалуй, совершил самый ради­кальный эксперимент в сверхта­лантливой генерации своих ровес­ников, заставив иначе, чем было принято, воспринимать театраль­ное время. Его «Божественное про­странство комедии Гоголя „Ревизор“ или „Три ожидания в „Пейзаже“ по Гарольду Пинтеру категорично извлекали зрителей из механичес­ких городских ритмов, предлагая окунуться — иногда на несколько вечеров кряду — в плавное течение вечного времени. Кому-то, конечно, эти эпические медитации в подвале казались невыносимой скукой!.. Но ценители были приворожены шаманством гри­вастого и меланхолично тянущего фразы режиссера. В Климе вообще есть что-то магне­тическое. По крайней мере, колдовс­кой, очищенный до притчевой полировки театр он умудряется создавать даже на выжженной, вымороченной, ожлобившейся, чванливой в своем невежестве и самодоволь­стве территории рутинной провин­циальной сцены. Между прочим, и „Новацию“ он получил за спек­такль „Луна для пасынков судьбы“ Юджина О’ Нила, поставленный с заматеревшими в своем непоколебимом мастерстве артистами. Сам слышал, как одна из участвовавши в той постановке премьерш изумленно признавалась, что, дескать, „этому блаженному невозможно было отказать, что-то заставляло играть иначе“.

 

вот, посмотрите ещё http://ptj.spb.ru/archive/17/the-petersburg-prospect-17/klim/