Схема L. Тело субъекта и нарциссизм

Именно здесь Реальное себя обнаруживает. Реальное не может быть вписано иначе, нежели как тупик, в который заходит формализация.

(…)
может быть именно формулы математической логики, опирающиеся единственно на письмо, куда лучше послужат описанию аналитического процесса, где обнаруживается то, что является невидимой опорой тела?

(…)

Такие записи, не выходя за границы действия языка, образуют, тем не менее, некую лежащую по ту сторону речи опору. Ценность ее в том, что она позволяет сосредоточить символическое — при условии, что мы им умеем воспользоваться — таким образом, что оно будет заключать в себе толику истины: не истины, которая претендует на полноту, а истину недосказанности, истину, остерегающуюся признания как огня, истину, которая, по отношению к причине желания, всегда остается настороже.[1]

По свидетельству Эрнста Джонса 10 ноября 1909 года на собрании Венского психоаналитического объединения Фрейд обозначил нарциссизм, как необходимую переходную фазу между аутоэротизмом и объектной любовью.[2]

Исследования, проведённые в последнее время, обратили наше внимание на стадию в развитии либидо, которую оно проходит на пути от аутоэротизма к объектной любви. Её назвали нарциссизмом; я предпочитаю, возможно, менее корректное, но более краткое и благозвучное название «нарцизм». Она состоит в том, что находящийся в развитии индивид, который объединяет свои аутоэротически работающие сексуальные влечения в некое единство, чтобы заполучить объект любви, сначала выбирает объектом любви своё собственное тело и только затем переходит от него к выбору объектом постороннего человека. Возможно, эта фаза, выступающая посредником между аутоэротизмом и объектной любовью, в нормальных условиях является необходимой; похоже на то, что многие люди задерживаются на ней необычайно долго и что многое от этого состояния сберегается для более поздних стадий развития. В этом «я», взятом в качестве объекта любви, главную роль уже могут играть гениталии. Дальнейший путь к гетеросексуальности ведёт к выбору объекта с такими же гениталиями, то есть через гомосексуальный выбор объекта. [3]

По достижении гетеросексуального выбора объекта гомосексуальные стремления не исчезают и не упраздняются – они просто оттесняются от сексуальной цели и находят новое применение. Они теперь соединяются с частями влечений Я, чтобы в качестве «примкнувших» компонентов конституировать вместе с ними социальные влечения, и таким образом представляют собой эротический вклад в дружбу, товарищество, чувство солидарности и всеобщую любовь к людям.[4]

Функциональная важность Я выражается в том, что в обычных условиях оно распоряжается доступом к подвижности. Так, по отношению к Оно Я похоже на всадника, который должен обуздать превосходящую по силе лошадь, с той только разницей, что всадник пытается это сделать собственными силами, а Я – взятыми взаймы. Это сравнение можно продолжить. Как и всадник, оно не хочет расстаться с лошадью, зачастую ему не остаётся ничего другого, как вести её туда, куда хочется ей; так и Я обычно превращает волю Оно в действие, словно это была его собственная воля.

Помимо влияния системы В. На возникновение Я и его отделение от Оно, по-видимому, повлиял ещё один момент. Собственное тело и прежде всего его поверхность – это как раз то место, из которого могут исходить одновременно внешние и внутренние восприятия. С помощью зрения оно воспринимается как другой объект, но на уровне осязания даёт ощущения двоякого рода, одни из которых могут приравнены внутреннему восприятию. В психофизиологии было в достаточной мере объяснено, каким образом собственное тело выделяется из мира восприятий. Похоже, что боль при этом также играет определённую роль, а способ, которым человек при сопровождающихся болью заболеваниях получает знание о своих органах, является, пожалуй, прототипом того, как у него вообще возникает представление о собственном теле.

Я прежде всего телесно, оно представляет собой не только некое существо, имеющее поверхность, но и само есть проекция этой поверхности. [в одном английском переводе есть дополнительное примечание: «То есть Эго в конечном счёте происходит от телесных ощущений, проистекающих из поверхности тела. Таким образом оно может быть расценено как психическая проекция поверхности тела, кроме того как мы видели выше, из ощущений, репрезентирующих поверхность психического аппарата.»][5]

Здесь прозвучал вопрос о двух нарциссизмах. Вы прекрасно понимаете, что речь идет как раз об этом — о связи между конституированием реальности и отношением к форме тела, названным Маннони, более или менее удачно, онтологическим.

(…)
В самом деле, сперва существует один нарциссизм, относящийся к телесному образу. Такой образ является идентичным для всей совокупности механизмов субъекта и сообщает его форму Umwelt’y субъекта, в той мере как он является человеком, а не лошадью. Данный образ создает единство субъекта, и мы наблюдаем, как он проецирует себя тысячью способов, достигая того, что можно назвать воображаемым источником символизма и что связывает этот символизм с ощущением, Selbstgefühl, человека, Mensch, своего собственного тела.

(…)

Безусловно, для человека и для животного, адаптированного к единообразному Umwelt’y, его значение совершенно различно. У животного существует ряд заданных соответствий между его воображаемой структурой и тем, что важно для него в Umwelt’e, т. е. необходимое для увековечивания индивидов, которые, в свою очередь, служат лишь функциями видового увековечивания рода. У человека же, напротив, отражение в зеркале обнаруживает изначально ему присущую ноэтическую способность и вводит второй нарциссизм. Основополагающим pattern’ом этого последнего сразу же становится отношение к другому.

Другой пленяет человека благодаря предвосхищающему характеру того единого образа, который воспринимается им в зеркальном отражении или в самой реальности ему подобного.

В различные периоды человеческой жизни другой, alter ego, в большей или меньшей степени соединяется с Ich-Ideal, с идеалом собственного Я, упоминающимся на всем протяжении статьи Фрейда. Нарциссическая идентификация — говорить просто об идентификации, не уточняя, о какой именно идентификации идет речь, здесь нельзя — т.е. идентификация вторичного нарциссизма является идентификацией с другим, в норме позволяющей человеку точно определить свое воображаемое и либидинальное отношение к миру вообще. Вот что позволет ему увидеть на своем месте собственное существо и структурировать его в зависимости от такого места и собственного мира. Маннони только что назвал это существо онтологическим. Я уточнил бы — «существо либидиналъное». Субъект видит собственное существо посредством отражения в отношении к другому, т. е. в отношении к Ich-Ideal.

Как видите, функции собственного Я различны — с одной стороны, их роль для человека, как и для любого живого существа, фундаментальна в структурировании реальности, с другой же — они необходимым образом проходят у человека через то фундаментальное отчуждение, которое конституировано отраженным образом себя самого, являющимся Ur-Ich, праформой как Ich-Ideal, так и соотношения с другим.[6]

… определенные органы оказываются вовлечены в нарциссическое отношение, которым и определяется как структура связей между собственным Я и другим, с одной стороны, так и строение предметного мира, с другой. За нарциссизмом же кроется аутоэротизм, то есть заложенная внутри организма масса либидо, отношения внутри которой, как и энтропия, остаются для нас, как я смею полагать, недоступны.

Позволю себе между делом заметить, что в Три очерка о сексуальности отрывок о либидо был добавлен Фрейдом позднее — если не ошибаюсь, где-то ближе к началу 20-х годов. А потому мнение, будто теория либидо была разработана им одновременно с теорией инстинктуальных фаз, представляет собой заблуждение, основанное лишь на том, что Очерки выдержали целый ряд переизданий. Теория либидо, которой Фрейд посвящает зрелые годы творчества, была вполне разработана им лишь после того, как он ввел функцию нарциссизма и обнаружил, насколько непосредственное участие принимает она в либидинальной экономии.

Возвращаюсь к своему сравнению с энтропией, чтобы вы лучше почувствовали его значение. Энтропийные эквивалентности, наблюдаемые нами в живом организме, сводятся, в конечном счете, к метаболизму — своего рода приходно-расходной книге. Налицо определенное количество энергии, которое организм теми или иными путями усваивает, с одной стороны, и то, что с учетом всего — мускульных затрат, усилий, испражнений — из механизма выходит, с другой. Законы термодинамики при этом, естественно, соблюдаются — уровень энергии понижается. Но о том, что происходит внутри, мы не знаем совершенно ничего. И по очень простой причине — мы не можем, как это происходит в мире физическом, измерить здесь взаимодействие между близлежащими элементами, поскольку особенность организма состоит в том, что любое событие, происходящее в одной из его точек, отзывается тут же и во всех остальных.

И вот в либидинальной экономии мы имеем дело с чем-то если не вполне эквивалентным, то аналогичным. Внутриорганическим нагрузкам, которые называют в анализе аутоэротическими, принадлежит, безусловно, в явлениях психосоматических очень важная роль. Эротизация того или иного органа — это метафора, источником которой являются чаще всего чувства, возбуждаемые в нас явлениями, к разряду которых относятся и явления психосоматические. Предлагаемое вами различие между неврозом, с одной стороны, и соматическим явлением, с другой, как раз и проходит по линии раздела, образуемой нарциссизмом.

Разумеется, в неврозе действуют механизмы защиты. И не следует затемнять дело, говоря о них так, словно они вполне однородны тем механизмам защиты или реакциям, о которых идет речь при определенном, экономическом, подходе к описанию заболевания. Те механизмы, о которых говорим мы и которые перечисляет как первоначальные составляющие защиты Я Анна Фрейд, всегда связаны с нарциссическим отношением, которое строго выстраивается вокруг связи с другим, возможной идентификации с другим, строгого соответствия между Я и другим. В любом нарциссическом отношении Я действительно выступает как другое, а другое — как Я.

Невроз всегда протекает в рамках нарциссической структуры. Но лежит он при этом по ту сторону, в совершенно иной плоскости.

И эта другая плоскость — вовсе не плоскость отношения к объекту, как это утверждали Вы, или как утверждал это, явив прискорбное небрежение концептуальной строгостью, доктор Паш — упрек мой тем более справедлив, что человек этот подавал одно время куда большие надежды. Если психосоматические реакции как таковые о чем-то говорят — так это о том, что к регистру невротических конструкций они отношения не имеют. Это не отношение к объекту. Это отношение к чему-то такому, что всегда лежит на самой границе наших мысленных построений, о чем мы всегда думаем, иногда говорим, что мы, собственно говоря, уловить не способны, но что пребывает, тем не менее, всегда с нами — я говорил вам о Воображаемом, о Символическом, но не забывайте: есть еще и Реальное. Психосоматические отношения располагаются на уровне Реального.
(…)
По поводу же внешнего и внутреннего запомните хорошенько — на уровне Реального говорить о разнице между ними не имеет смысла. Реальное не дает трещин. И я уверяю вас — Фрейд выступает здесь полным единомышленником того, что именуем мы философией науки, — что нам не дано приблизиться к Реальному иначе (в любой плоскости, не только в плоскости познавательной), нежели посредством Символического.[7]

То, что является на теле в загадочной форме половых признаков — которые всего лишь вторичны — наделяет существо тем или иным полом. Допустим. Но существо — это наслаждение тела как такового, то есть бесполого, ибо у так называемого наслаждения есть одна характерная, определяющая его суть черта: тому Одному, что нас с вами только и интересует, Одному отношений, именуемых сексуальными (rapport sexuel), оно не может среди того, что может быть высказано, найти места.[8]

Нам помогает в йазыке то, что разбивает его. Так что подлинным горизонтом аналитического дискурса является, похоже, способ, которым буквы используются в математике. Буква обнаруживает в дискурсе то, что мы не случайно, не без веских на то оснований, именуем грамматикой. Грамматика — это то, что не обнаруживает себя в языке иначе, как на письме.[9]

Не может ли оказаться, однако, что есть у языка и иное предназначение, кроме как водить людей за нос, вновь заставляя их тело к телу, ещё и ещё, (encore, en corps a corps et en corps) воплощаться?

Из языка, как-никак, следует ещё кое-что — он дает начало письму.[10]

в отличие от всех прочих дискурсов, которые когда-либо были в ходу, психоанализ утверждает — это стержень моего учения — что я говорю, не зная этого. Говорю, ничего не подозревая, собственным телом. И потому всегда высказываю больше, чем полагаю.[11]

Таким образом и возникает проем, куда входит, чтобы сделать меня своим партнером, мир. Говорящее тело не может себя воспроизвести, если не оказывается в отношении своего наслаждения жертвой недоразумения. Оно воспроизводит себя, другими словами, благодаря неудаче, которую терпит в попытке высказаться, ибо то, что оно хочет высказать — смысл, как мы говорим по-французски, того, что оно хочет высказать — и есть его настоящее наслаждение. И лишь потерпев в этом неудачу, оно воспроизводит себя — трахая своего партнера.[12]

Реальное — это и есть, я бы сказал, тайна говорящего тела, тайна бессознательного.[13]

[1] Лакан Ж. (1972-1973) Семинары, Книга 20 Ещё – М.: Гнозис, Логос. 2011, стр.110-111

[2] Фрейд З. О введении понятия «нарцизм» (1914); 3 том десятитомного собрания сочинений «Психология бессознательного» – М.: ООО «Фирма СТД», 2006. стр.41

[3] Фрейд З. Психоаналитические заметки об одном автобиографически описанном случае паранойи (dementia paranoides) (1911); 7 том десятитомного собрания сочинений «Навязчивость, паранойя, перверсия» – М.: ООО «Фирма СТД», 2006. стр.184-185

[4] Там же

[5] Фрейд З. Я и Оно (1923); 3 том десятитомного собрания сочинений «Психология бессознательного» – М.: ООО «Фирма СТД», 2006. стр.314

[6] Лакан Ж. (1953-1954). Семинары, Книга 1 Работы Фрейда по технике психоанализа. – М.: Гнозис, Логос. 2009, стр.164-167

[7] Лакан Ж. (1954-1955). Семинары, Книга 2 «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа. – М.: Гнозис, Логос. 2009, стр. 137-141

[8] Лакан Ж. (1972-1973). Семинары, Книга 20 Ещё – М.: Гнозис, Логос. 2011, стр.12

[9] Там же, стр.55

[10] Там же, стр.57

[11] Там же, стр.142

[12] Там же, стр.144

[13] Там же, стр.155