о депрессии
I
Историю лечения депрессии можно проследить как минимум с античных времён. Теория Гиппократа по этому вопросу опиралась на сугубо химический фактор повышенного содержания «чёрной желчи» в крови, соответственно и практика касалась применения составов воздействующих на гуморальную среду организма веществ.
С тех пор для медиков содержание жалоб пациента, как основания для диагноза принципиально не изменилось, как не изменился и сам по себе объективированный подход к организму – в русле научного медицинского дискурса сами по себе вопрос о психической причинности по-прежнему не актуален. То, что благодаря развитию цивилизации, претерпело качественное изменение так это лекарство. Наука объяснила последователям Гиппократа, что всё дело в серотонине, и подарила абсолютный фармакон – антидепрессанты.
«Кого вообще волнуют мотивы, причины? — спрашивает ведущий психофармаколог Колумбийского университета, Дональд Клайн — Никто не гонит прочь Фрейда, поскольку нет лучшей теории, чем его теория интернализованного конфликта. Но все дело в том, что теперь мы можем лечить депрессию, а философствование на тему, откуда она появилась, не приносит ни малейшей терапевтической пользы». [цит. по Мазин В. Великая депрессия]
Тем временем статистические данные медицинских организаций свидетельствуют о том, что депрессия является одним из наиболее частых мотивов обращения к специалисту, более того доля таких обращений растёт. Несмотря на обладание абсолютным фармаконом цивилизация продолжает недомогать.
Причинами этого недомогания как раз и занимался Фрейд, которого скорее можно назвать последователем Платона, нежели Гиппократа, то есть тем, кто принимал во внимание субъекта, который в психоанализе является субъектом бессознательного.
Фрейд не занимается специально вопросом депрессии, но касается природы её происхождения в концепциях нарциссизма и меланхолии, где речь идёт не об организме, но об учреждении субъекта бессознательного в отношениях с объектом.
II
В 1973 году в интервью ЖАМу Телевидение (ч.IV, вопрос 18) Лакан говорит:
Возьмем, например, грусть – ее обычно называют депрессией, полагая носителем ее либо душу, либо психологическое напряжение в духе философа Пьера Жане. Но ведь это вовсе не состояние души, это просто-напросто моральный изъян, или, как выражался Данте, да и Спиноза тоже, грех, то есть нравственная трусость, существующая, по сути дела, в координатах мысли…
Не выступает ли Лакан в роли моралиста и обвинителя? Из этого высказывания следует то, что Лакан вместе с Данте и Спинозой возлагает ответственность за грусть (которую «обычно называют депрессией») на субъекта, в отличие от медиков, которые рассматривают депрессию как настигшее субъекта заболевание, в котором «никто не виноват».
Вообще, выглядит так, что вопрос вины, которым, например, Фрейд занимался долгие годы, и в 1923-ем формулирует вторую топику (Я и Оно), очень близок проблеме депрессии, если не напрямую порождает её.
На последней встрече Cеминара VII Этика психоанализа (1959-1960), Лакан произносит известную формулу (стр. 406), которая проясняет его слова в Телевидении (1974):
Я утверждаю, что единственное, в чем человек, во всяком случае, в аналитической перспективе, может быть виновен, так это в том, что он поступился своим желанием.
Эту особого рода психоаналитическую этику (см. продолжение цитаты в комментарии) мы называем этикой реального. Именно она определяет клинический подход, например, к тому, что «обычно называют депрессией», в его направлении к реальному.
III
к реальному – так называется статья Жака-Алена Миллера, последние строки которой [в прекрасном переводе, сделанном Еленой Литвиновой для клинических штудий Артели БФЛ] звучат следующим образом:
… современное использование термина депрессия явно многое упускает и является здесь симптомом взаимосвязи с реальным, когда оно проявляется в клинике как невыносимое. Заманивая его подобиями, мы можем только отпугнуть его. Психоаналитическая клиника является надлежащим местом для реального, о котором идет речь. Именно здесь на практике устанавливается отношение с реальным. Именно здесь в течение многих лет мы пытались в Клинической секции, в Департаменте психоанализа, в различных Клинических секциях во Франции и во всем мире высветить реальное в его рельефе, в его горографии.
Жак-Ален Миллер и Школа Фрейдова Дела продолжают развивать самое позднее учение Лакана откликаясь на появление новых форм безумия, направляя клинику к реальному. Это клиника дезартикуляции и заузливания по ту сторону смысла и структур, диагностических категорий и классификаций, где субъект рассматривается, как сингулярный, где подход к каждому случаю осуществляется по отдельности.
… и уже по первым шагам приближения к дискурсу этой клиники, она проявляет себя как высшей степени требовательная к этике реального аналитика.