65 Сверх-Я

— «Наслаждаться понуждает человека только одно — его Сверх-Я. Сверх-я и есть не что иное, как императив наслаждения — Наслаждайся!» Лакан, 20-ый (+1946)
— Идеальное Я, Я-Идеал, Сверх-Я – «К введению в нарциссизм» + «Я и Оно» Фрейда
— Идеальное Я идеализированный образ собственного Я в отношениях с маленьким другим
— Я-Идеал — то, что я пытаюсь впечатлить своим Идеальным Я, большой Другой, наблюдающий за мной, тот идеал, которому я стараюсь следовать (Закон-Порядок)
— Сверх-Я — мстительный, карающий, садистский аспект Я-Идеала, адресующий Я заведомо невыполнимые требования. Сбой закона-порядка
Лакан о Сверх-Я в 1-ом семинаре:
«Сверх-Я является принуждающей функцией, а Я-идеал — воодушевляющей.»
«Сверх-Я — это императив. Как свидетельствует его здравое понимание и использование, сверх-Я однородно регистру и понятию закона, т. е. совокупности системы языка, поскольку оно определяет положение человека как такового, не только как биологической особи. С другой стороны, нужно также подчеркнуть, в противоположность этому, его безрассудный, слепой характер чистого императива, простой тирании. В каком же направлении может быть произведен синтез этих понятий?
Сверх-Я имеет отношение к закону, и в то же время это закон безрассудный, вплоть до того, что он превращается в непризнавание закона. Мы видим, что именно таким образом действует сверх-Я у невротика. Не потому ли, что мораль невротика безрассудная, разрушительная, только угнетающая и почти всегда противозаконная, — не потому ли потребовалось в психоанализе разработать функцию сверх-Я?
Сверх-Я — это одновременно закон и его разрушение. Таким образом, он даже является речью, заповедью закона в той мере, как от этого последнего остается лишь корень. Закон целиком сводится к чему-то, что нельзя даже выразить, как «Ты должен» речь, лишенная всякого смысла. Именно в этом смысле сверх-Я в конце концов сводится к отождествлению с тем, что в первоначальном опыте субъекта представляется как наиболее опустошающее, завораживающее. В конечном счете, сверх-Я отождествляется с тем, что я называю «страшилищем», с фигурами, связанными с какими бы то ни было первичными травмами, перенесенными ребенком.»
«Он [Фрейд] даже рассматривает сверх-Я как один из тех токсичных продуктов, которые выделяют в процессе жизнедеятельности другие токсичные вещества, способные в определенных условиях прекратить цикл их воспроизведения. Фрейд заходит тут слишком далеко. Но имплицитное присутствие такой идеи легко обнаруживается в господствующей аналитической концепции сверх-Я.»
«нам следует сформулировать следующее. Бессознательное, в принципе, представляет собой раскол, ограничение, отчуждение, вызванное в субъекте символической системой. Сверх-Я является аналогичным расколом, который совершается в символической системе, интегрированной субъектом. Такой символический мир не ограничен субъектом, поскольку он реализуется в языке, который является общим языком, универсальной символической системой поскольку он господствует в определенном сообществе, к которому принадлежит субъект. Сверх-Я является таким расколом, возникающим для субъекта — но не только для него — в его отношениях с тем, что мы назовем законом.»
«Традиция и язык обуславливают разнообразие отнесенностей субъекта. Высказывание не законосообразное, не подзаконное, выведенное на первый план благодаря травматическому событию и сводящее закон к чему-то недопустимому, неприемлемому, наподобие занозы — вот что представляет собой та слепая, нудная инстанция, которую мы обычно определяем термином сверх-Я.»