Проституция. Бизнес и нужда, секс и любовь

запись трансляции на YouTube здесь

 
Шлюха готова с любым спознаться за сходные деньги,
Тело неволит она ради злосчастных богатств.
Все ж ненавистна и ей хозяина жадного воля –
Что вы творите добром, по принужденью творит.
Лучше в пример для себя неразумных возьмите животных.
Стыдно, что нравы у них выше, чем нравы людей.
Платы не ждет ни корова с быка, ни с коня кобылица,
И не за плату берет ярку влюбленный баран.
Рада лишь женщина взять боевую с мужчины добычу,
За ночь платят лишь ей, можно ее лишь купить.
Торг ведет состояньем двоих, для обоих желанным, —
Вознагражденье ж она все забирает себе.
Значит, любовь, что обоим мила, от обоих исходит,
Может один продавать, должен другой покупать?
И почему же восторг, мужчине и женщине общий.
Стал бы в убыток ему, в обогащение ей?
(Овидий, Любовные элегии. 1; 10. Пер.С.Шервинского)

В этой статье предложен материал двух клинических наблюдений, где речь зашла о проституции. В обоих примерах общая актуальная проблема касается отсутствия близких любовных отношений. В одном случае женщина оказывает «эскорт-услуги» и вступает в половые контакты, но отношения другого рода не складываются, во втором случае женщина избегает отношений вообще в любом виде, именно из страха потерять «порядочность» и «стать проституткой».
На этих двух примерах показано, как в ходе анализа появилось нетривиальное, неочевидное толкование этих жизненных ситуаций, и каким образом психоаналитический подход позволяет поставить вопрос любви и выгоды в отношениях между людьми.
Для того чтобы лучше уловить аналитический переворот привычного хода мыслей, стоит предварительно отметить специфику вопроса в целом
Прежде всего, нужно учесть, что проституция как социальный феномен надёжно вызывает острую реакцию в поле публичной речи, поскольку стягивает в один плотный узел вопросы сексуальности и агрессивности в их наиболее чувствительных проявлениях. Другими словами, большинство людей оказываются малоравнодушными к образу проститутки и обстоятельствам её стези. Именно поэтому данный вопрос максимально заклеширован, одновременно, в некоторой степени табуирован, и при этом противоречив в своём выражении на уровне массовых представлений. Достаточно вспомнить выдающиеся успехи популярного творчества на эту тему: «Красотку» с Джулией Робертс, «Путану» Газманова, а также принять во внимание обилие эвфемизмов в измерении обыденной речи: жрица любви, ночная бабочка, дама полусвета, женщина низкой социальной ответственности, легкого поведения, гетера, куртизанка, эскортница. В общем, понятного мало, но волнует почти всех, поэтому неудивительно, что критический или аналитический подход открывает неожиданную перспективу.
Далее стоит принять во внимание наиболее расхожее клише, «древнейшая профессия», которое сообщает о предполагаемой сути товарно-денежного характера отношений – считается, что проститутка торгует телом на рынке услуг. И уже в этом пункте возникают вопросы: а только ли телом? А не являются ли любого вида отношения между людьми разноплановой проституцией? Ведь все кому-то что-то дают, и что-то принимают взамен, просто обмен между проституткой и клиентом происходит в наиболее очевидной форме. И, опять же, так ли нужна клиенту «материальная» часть товара? Может быть сексуальный контакт это лишь повод к контакту иного рода, который в других условиях, в другом режиме попросту невыносим, и поэтому может иметь место лишь в такой эпизодической, завуалированной товарно-денежными отношениями форме?
И тогда, если не вдаваться в историю становления субъекта современности, с особым устройством его сексуальности в условиях однобоко гипертрофированной меновой функции денег, если сразу же прийти к опорным для дальнейшего изложения выводам, то прозвучат они следующим образом. Во-первых, нынешняя проституция перенимает лишь внешние черты своих более древних подобий, но отлична от них по принципу своего устройства, и, во-вторых, суть проблематики сейчас кроется в этом самом отличии, в углубленном расщеплении отношений между людьми на «товарно-денежные» с одной стороны и «человеческие» (назовём их пока так) с другой. В «товарно-денежных» отношениях циркулируют предметы удовлетворения потребностей, имеющие на рынке товаров и услуг денежный эквивалент, тогда как в «человеческих» отношениях происходит обмен бесценными дарами любви. Этого различение помогает многое прояснить в клиническом материале двух случаев.

Наблюдение 1
Женщина в анализе сразу же сообщила, что занимается эскорт-услугами. Пришла с вопросом «пустоты» в сфере близких отношений: «ни любви, ни дружбы». Работает на том уровне, где может выбирать клиентов (сначала ужин без гарантий на продолжение), но по факту говорит, что всё заранее «решают деньги». Причина выбора профессии: «нужно было на что-то жить», в процессе анализа добавила, что была острая необходимость в деньгах на лечение матери. Кроме как с клиентами, сексуальных контактов в жизни практически не было.  
Последняя из вышеуказанных подробностей может обладать ключевым значением. Можно предположить, что сексуальный контакт для этой женщины требует надёжного оправдания, даже алиби. Сексуальные отношения, будучи проблематичной сферой желания, будучи травматичной сферой наслаждения, потребовали прикрытия нуждой, потребовали комуфляжа доводов «рационального», «приземлённого» мышления. Так, благодаря существованию «товарно-денежных» отношений женщина получила возможность вступать в сексуальный контакт. В данном случае, можно наглядно представить как психоаналитический подход переворачивает вверх тормашками пресловутую пирамиду Маслоу – оказывается, что ценности более низкого уровня «выживания» вовсе не являются опорной базой, и может возникнуть подозрение в несостоятельности приоритета за удовлетворением «первичных» потребностей. 
Такую интерпретацию легко можно применить к менее выраженным в сексуальном плане жизненным ситуациям. Когда человек «из нужды» работает на нелюбимой работе, живёт в нелюбимом месте с нелюбимыми людьми, потому что «как-то надо жить». И в таких ситуациях всё может оказаться далеко не так однозначно. Как правило, рационально выстроенные аргументы, которые задают тон «товарно-денежным» отношениям, никак не объясняют измерение бессознательных процессов, где действительно решается судьба субъекта. Примитивная бихевиористская логика на уровне понимания устройства душевных процессов человека по рефлекторной схеме «стимул-реакция» может обеспечить лишь текстами колыбельных мантр и пёстрым покрывалом объяснений чтобы понадёжнее упокоить субъекта в глубоком сне, где его собственное Я получит возможность отчаянно грезить о величии своей состоятельности, эффективности и успеха.
С аналитической точки зрения, функция «товарно-денежных» отношений вовсе не состоит в том, чтобы наладить процесс удовлетворения насущных потребностей. Под прикрытием «шкурных нужд» осуществляется бессознательный процесс производства того, что в психоаналитической теории называется бессознательным «наслаждением», эффекты которого на сознательном уровне связаны не с удовольствием, но со страданием. То есть, «человеческие» отношения являются заложниками не «товарно-денежных» отношений, но того, что оные прикрывают, то есть «наслаждения-страдания». Другими словами, потребительское устройство общества – это не причина страданий современного субъекта, как раз, наоборот, бессознательная машинерия производства наслаждения формирует внешний социальный уклад.
То, что в аналитической теории поддерживает «человеческие» отношения именуется желанием. Концепты желания и наслаждения в психоанализе связаны с понятиями бессознательного и влечения. Чтобы весьма грубо, но зато быстро сориентироваться, можно принять сопоставление желания с влечением жизни, а наслаждения с влечением смерти, или сказать следующим образом: там, где есть нехватка, и её принятие, дело идёт о жизни субъекта, о его пробуждении, там где есть избыток и пресыщение, дело идёт о забвении субъекта, о его низвержении на уровень объекта.
Возвращаясь к истории пациентки, можно прояснить важнейший момент диалектической увязанности желания и наслаждения, влечения жизни и влечения смерти – одно другому не противостоит, но взаимно учреждает. Аналитическая процедура работает на уровне бессознательного и влечений, и направлена на то, чтобы в схемах бесконечного и избыточного производства наслаждения у субъекта появился шанс найти и настаивать на истине своего желания. С учётом такой перспективы, не удивительно, что в ходе анализа пациентки искры её желания, всполохи её нехватки дали о себе знать именно там, где она привыкла лишь к обилию наслаждения-страдания. «Человеческие» отношения завязались у неё с клиентом. В её особого рода профессиональной деятельности случилось то, что называется «служебный роман».

Наблюдение 2
На сеансе женщина рассказывает, как она снова даёт от ворот поворот «хорошему парню»:
– Я что ему проститутка? Пусть пользуется профессиональными шалавами!
и сразу же следом:
– Почему я ему должна просто так давать?
Вопрос аналитика:
– Как вы относитесь к подобного рода предложениям?
Ответ:
– Они меня оскорбляют!
Вопрос:
– Оскорбляет?
Ответ:
– Он хочет иметь меня на халяву, а я не «блять».
В репликах пациентки звучит явное противоречие: она громко не хочет, чтобы её считали проституткой, настолько громко, что можно заподозрить желание, при этом активно звучит требование оплаты. Далее, слова «я не блять» можно расценить в смысле «я проститутка», поскольку «блять» это та, кто в своём распутстве не думает о деньгах, то есть проституткой не является.
В процессе анализа женщина делится фантазиями, которые начали появляться ещё в детстве: она стоит на витрине улицы красных фонарей («точно такой как в Амстердаме»), она самая красивая, к ней всегда очередь. Воображаемый сюжет также содержит противоречие, поскольку если к ней очередь, то она должна быть занята сексуальным актом, а не стоять на обозрении. То есть для неё смысл воображаемых грёз о проституции состоит не в том, что «все её имеют», но в том, «что ею все восхищаются и платят», речь о том, что «она имеет» со всех деньги, а вопрос сексуального акта вообще не поднимается. Пациентка в разных смыслах часто повторяет о невозможности «ее иметь», поскольку это самое страшное, что может с ней случится. 
В данном случае, наоборот, выведенный на передний план аспект сексуального контакта только прикрывает действительный сбой на уровне обмена объектом требования, на уровне брать-давать, иметь-отдаваться. Измерение сексуального желания оказывается схлопнутым, субъект пребывает в плоскости требования, он либо требует объект удовлетворения потребности, либо сам оказывается им. Это режим «товарно-денежных» отношений, обслуживающих наслаждение-страдание. Альтернатива «человеческих» отношений рождается в зазоре желания, когда требование расщепляется, взыскуя не только и не столько имеющий цену объект удовлетворения потребности, но дар любви, не имеющей стоимостного выражения.
Если как в предыдущем примере расширить контекст, то история этой пациентки, наоборот, в более мягких чертах иллюстрирует проблему современных деловых людей, для которых единственно актуальный страх, что их поимеют и единственно актуальная жажда кого-нибудь поиметь, весьма далеки от вопроса желания и «человеческих» отношений, вернее представляют собой их извращённую форму, то есть перверсивную модель «предметных», утилитарных взаимосвязей. К слову сказать, и эта пациентка в процессе анализа завязала «служебный роман» со своим подчинённым, которого на работе привыкла «жёстко трахать».

Итак, феномен проституции даёт прекрасную возможность оценить вклад «товарно-денежного» обмена в отношения между людьми. С одной стороны, рыночная модель возделывает поле массовой культуры потребления, но именно это поле самим своим существованием, самим своим бесконечным процессом производства и перепроизводства наслаждения-страдания, даёт повод и почву для поиска пути нисхождения к желанию. По заверению Лакана, главным ориентиром в поисках этого пути является любовь. И теперь, стоит уточнить принятный выше термин «человеческих» отношений, как отношений любви.
Первым даром, который послужил появлению этого текста, стала речь, безвозмездно преподнесённая в анализе, поскольку символический дар, дар, не имеющий товарной ценности, а потому бесценный дар – это слово. Оно, собственно говоря, и было в начале. И когда субъект начинает в анализе говорить, он вступает тем самым в обмен на уровне «человеческих» отношений, вступает в отношения любви. Получается, что любить означает дарить, но дарить то, что не имеет материальной, измеряемой ценности, то есть предметом дара любви является «ничто».
Словами Лакана, «любить – означает дарить то, чего не имеешь [поскольку «ничто» нельзя иметь], тому кому это не нужно [поскольку «ничто», не будучи предметом удовлетворения потребности, не может быть нужным]».
Что в ответ на дар слова от пациента, в ответ на символический дар любви, предлагает аналитик? Поддерживает ли аналитик обмен на этом уровне? Да. В этом и состоит главная суть психоаналитической инициативы. Психоанализ – это практика социальных связей на уровне безвозмездного обмена дарами, поэтому психоанализ, по выражению Алена Бадью «первая после Платона практика любви». Аналитик со своей стороны тоже дарит «ничто», искусство анализа состоит в том, чтобы дарить не «что-то», не откликаться на требование удовлетворения потребности, вступая тем самым в «товарно-денежные» отношения, но дарить «ничто». Постижение такого искусства не идёт ни в какое сравнение с «обучением специалиста», образование аналитика — это процесс не имеющий цены, лучше сказать, запредельно дорогой, следование этим путём направляемо лишь желанием.
Словами Лакана: «Поскольку любить означает одаривать тем, чего не имеешь, то субъект вполне резонно ожидает этот дар, ведь у психоаналитика больше ничего нет. Но даже этого «ничто» тот не предоставляет, а скорее так: именно за это «ничто» ему в первую очередь и платят, в противном случае, это не стоило бы так дорого»[1].
Пациент платит для того, чтобы открепить способы своего наслаждения-страдания от меновой функции денег, чтобы вернуть деньгам достоинство бескорыстного подношения, подаяния, потлача. И чем более ощутимую для себя сумму пациент платит, тем шире открывает для себя возможность иных отношений с деньгами и с людьми, обнаруживает измерение желания делать свой анализ, в противовес изначально обусловившей его нужды. Аналитик принимает оплату за «ничто», за любовь «под переносом», и именно этим отличается от современной проститутки, с наслаждением страдающей в «товарно-денежных» отношениях на рынке услуг.


[1] Лакан «Направление лечения и принципы его действенности»
«Car si l’amour, c’est donner ce qu’on n’a pas, il est bien vrai que le sujet peut attendre qu’on le lui donne, puisque le psychanalyste n’a rien d’autre à lui donner. Mais même ce rien, il ne le lui donne pas, et cela vaut mieux : et c’est pourquoi ce rien, on le lui paie, et largement de préférence, pour bien montrer qu’autrement cela ne vaudrait pas cher.»

Lacan «La direction de la cure et les principes de son pouvoir»