Супружество
«Ослабленные нервы ищут восстановления в усилившихся раздражителях, в крепко приправленных наслаждениях, чтобы в результате устать ещё больше.»
В.Эрб (1893)
Что именно связывает людей в опыте супружества? Можно ли сопоставить союз говорящих существ с примерами устойчивых связей между особями животного мира? Насколько для создания человеческой семьи актуальна цель продолжения рода? Или любовь? Или расчёт? Каким образом брачные узы обуславливают сферу сексуальных отношений и социальных связей? И наконец, с чем связан кризис и радикальная трансформация супружеского пути в наши дни?
По сей день семья, как ячейка общества, считается безусловным благом. Идеалы счастливой супружеской жизни в любви и деторождении до сих пор служат важнейшими критериями социализации. Однако нельзя не заметить и противоположную тенденцию, которая всё больше захватывает поле публичной речи, и всё отчётливее звучит в словах современного субъекта. Похоже на то, что человек всё чаще пытается освободится от диктата универсальной догмы. Иногда это происходит в результате приобретения опыта реальных отношений, в которых ожидаемое благо оказалось тяжким бременем. Иногда, субъект даже не рассматривает перспективу создания семьи именно потому, что оказывается перед лицом требования, с которым он имеет дело, автоматически занимая протестную позицию, не доходя таким образом до вопроса своего желания. Другими словами, люди всё чаще задумываются: «может быть супружество не для меня?» Может быть, действительно, в современном мире свободному, мыслящему, мобильному человеку близкие и долгосрочные связи уже ни к чему?
В план данного исследования входит краткое упоминание некоторых уже сформулированных гипотез о сути этой издревле известной формы отношений и попытка предварительного обобщения в русле толкования с теоретических и практических позиций психоанализа.
Жорж Батай. Трансгрессия при браке[1].
Трансгрессия по Батаю это исключительный случай преодоления запрета на убийство или сексуальную связь. В качестве примеров трансгрессивных актов у этого автора фигурируют жертвоприношение, охота, война, брак и оргия. Оригинальность мысли Батая заключается в том, что брак парадоксальным образом узаконивает нарушение закона, и имеет измерение не только длящегося состояния, но и измерение интенсивного мгновенного перехода, или преступного сексуального акта, который повторяется из раза в раз. Интенсивный мгновенный акт не вписывается в учёт состоятельной экономики благ «семейного очага, детей, и тех трудов, которые это требует».
Идея Батая легко прочитывается в координатах фрейдовской теории (с которой Батай, судя по его текстам, был хорошо знаком). Любая сексуальная связь в пределе является связью инцестуозной, последняя служит прообразом для первой. Второй импульс развития сексуального влечения происходит в условиях случившейся половой идентификации и необходимости выбора нового объекта, суррогатного по отношению к первичному инцестуозному (материнскому) объекту. Заключая брак (или заключаясь в браке?) человек устанавливает посредством закона новую родственную связь по образу первичной кровной связи, и на этот раз связь становится сексуальной. При таком положении дел, сексуальные контакты вне брака не столь «трансгрессивны», поскольку не имеют инцестуозного мотива в отношении родного человека. (люблю женатого)
Другое прочтение мысли Батая касается вневременного, относительно диахронического развёртывания, измерения брака, как мгновенного перехода. Здесь прослеживается измерение этики желания, отличной от этики блага, которая актуальна для рассмотрения брака как длящегося состояния. Лакан рассматривает этический статус бессознательного опираясь именно на это логическое измерение времени, на повторение именно этого момента встречи с реальным, где образовывается в мерцающем режиме субъект бессознательного. Таким образом супружество приобретает значения координат парадигматической оси, другими словами, кроме способа преумножения требуемых для общества благ, супружество обнаруживает перспективу, сонаправленную с перспективой психоаналитического акта.
Мишель Фуко. Иоанн Златоуст. Супружеский долг[2].
Фуко отмечает, что раннее христианство рассматривает только технику девства, и лишь к концу IV века появляются трактаты о супружеской жизни, как альтернативной форме «монашества в миру». В это время христианская церковь постепенно становится признанным государственным институтом и принимает на себя функции регламентации общественной жизни, избегая риска ограничится узким кругом строгих аскетических практик.
Искусство быть мужем и женой становится одним из главных элементов новой этики. Телеологическое обоснование брачных уз касается во-первых, воссоединения мужчины и женщины, создананной по воле Бога из плоти первого мужчины, во-вторых, моделью всякого земного брака служит союз Христа и Церкви, которая является его невестой, плотью от души его и частью тела его. В Беседах о браке Иоанн Златоуст пишет, что супружество дано людям, «для того, чтобы избежать блудодеяния, чтобы обуздывать пожелания, чтобы жить целомудренно, чтобы угождать Богу, довольствуясь собственною женою». То есть на некотором этапе развития христианской религиозной доктрины деторождение, как цель брачного союза, уступает свой приоритет обузданию греховной страсти. Брак рассматривается не с точки зрения естественной или социальной целесообразности продолжения рода, но как закон, предписывающий форму индивидуальной аскезы. Взаимные супружеские обязательства помогают положить предел избытку плотской похоти, который люди обрели вследствие грехопадения. Супружеский долг подразумевает обоюдное право одного супруга на тело другого, поскольку такая гарантия оберегает от связи на стороне, то есть блудодеяния. Таким образом каждый супруг является ответственным за прегрешения другого, и духовным «плодом» брака становится дело взаимного спасения.
Фуко подчёркивает, что категория долга-задолженности в супружеских отношениях формируется в рамках индивидуальной проблемы желания и похоти, а покуда главной естественной или социальной целью брака считалось деторождение, вопрос долга не возникал.
Мишель Фуко. Бл. Августин. Благо и блага брака[3].
По мысли Фуко, Блаженный Августин расширяет и усложняет отношения категорий девства и брака, и вместе с этим задаёт ещё одно измерение брачных уз. На уровне духовного бракосочетания, девства и плодоношения Блаженный Августин описывает множественные переплетающиеся отношения между Христом, Марией, Церковью и душами христиан. Сама по себе форма брака не является меньшим благом по отношению к девству, поскольку существует образ брака духовного, неотделимого от девства, поскольку именно целомудренное супружество здесь приносит духовные плоды.
Сохранение девства на физическом уровне может служить выражением девства духовного, но только в том случае, если поддерживается целомудрием сердца и мысли, что является условием порождения в себе Христа. Физический же союз мужчины и женщины не приносит духовных плодов, от него рождаются люди, которые становятся детьми Божьими только посредством церковного ритуала.
Таким образом духовная ценность брака ниже ценности девства только на плотском уровне деторождения, в измерении духовного союза они взаимоувязаны. Брак потерял свою исконную добродетель в связи с грехопадением, став явленным во плоти. Причём важно учесть, что в порядке Творения Бл. Августин рассматривал возможность половых отношений и деторождения уже в союзе первых людей в раю, то есть до грехопадения. То есть сексуальный контакт в земной жизни имеет прообраз в жизни небесной, и соответствующую ему функцию деторождения. Плотский грех возникает в земной жизни с желанием и похотью, или в соответствии с использованным Фуко термином, с либидо.
Блаженный Августин называет благом брака или главной его целью – дружбу, «которая оказывает на человека значительное влияние по причине самой своей природы: в самом деле, это «элемент», «часть» рода человеческого, и он в себе, как человек, есть существо общественное». Супружеские отношения завязывают «узы святой дружбы» и порождают «обширное духовное родство», «святое и чистое общество». Умножение рода человеческого за счёт физических союзов способствует умножению духовных уз.
Брак представляет собой смычку дружбы и родства, неотъемлемыми составляющими супружеской связи является верность (как не-предательство, несовпадающее с юридической категорией нарушения права на обладание), и таинство (мета, печать, налагаемая Богом). Производной благ верности и таинства может стать деторождение, которое не имеет статуса обязательного условия.
По мысли Фуко, изложенная в текстах Блаженного Августина концепция брака в полный рост поднимает вопрос желающего субъекта, и в условиях усложнения социальных связей, в рамках доктрины общественного устройства, основанного на понятии греха, возникает проблематизация полового поведения, и начинается анализ субъекта похоти. По сути, наставления в искусстве брачных отношений являются модификацией аскетических практик девства.
Зигмунд Фрейд «Культурная половая мораль и современная нервозность» (1908)
В этом тексте Фрейд говорит о множественности и частичном характере сексуальных влечений, а также о их постоянном напоре, который не знает периодических ослаблений, заложенных в природных циклах. Культурные достижения случаются за счёт сублимированной части таких человеческих влечений, которые нашли способ получить не менее интенсивное удовлетворение путём замены сексуальной цели на не сексуальную. Другая часть частичных влечений остаётся фиксированной на сексуальных целях получения удовольствия, отличных от единой цели инстинкта продолжения рода. Культурная половая мораль настаивает на сублимации или же подавлении всей части извращённых сексуальных влечений, и допускает сексуальную реализацию только на уровне животного инстинкта, то есть для продолжения рода, что само по себе звучит несколько противоречиво. Обусловленное культурными моральными требованиями неудавшееся подавление извращённых сексуальных влечений приобретает форму невротических симптомов.
Высокая степень культуры требует соблюдать воздержание от сексуальных связей вне брака, как до, так и после. Однако в условиях половой морали, которая опирается как на внешние предписания, так и на воздвигнутые внутрипсихические ограничения, брак также не решает вопрос реализации сексуальных влечений. Выходом становится либо подавление, которое возвращается в виде симптомов, либо «двойная мораль», допускающая нарушение супружеской верности.
«Я прошу всех знающих подтвердить, что я не преувеличиваю, но описываю то положение вещей, какое можно наблюдать очень часто. Действительно, непривычному человеку трудно поверить, как редко наблюдается нормальная потенция у мужчин и как часто встречается анестезия у женской половины супружеских пар, которые живут под господством нашей сексуальной морали, с какими лишениями для обеих сторон связан брак и насколько последний, это страстно желанное счастье, является мало удовлетворяющим. Что при этих обстоятельствах ближайшим исходом является нервность, я уже показал; но я хочу еще указать, в какой степени такой брак влияет на рожденных от него детей. Здесь наблюдается вид наследственного перенесения, которое при ближайшем рассмотрении объясняется влиянием детских переживаний. Неудовлетворенная мужем нервная женщина становится слишком нежной и мнительной по отношению к ребенку, на которого она переносит свою неудовлетворенную любовь, и будит в нем преждевременную половую зрелостью. Тяжелые недоразумения между родителями рано пробуждают жизнь чувства у ребенка и делают его в нежном возрасте восприимчивым к любви, ненависти и ревности. Строгое воспитание, которое не допускает никакого удовлетворения так рано пробудившегося сексуального инстинкта, вызывает к жизни задерживающую силу, и этот конфликт, возникающий в этом возрасте, заключает в себе все, что обусловливает впоследствии длящуюся всю жизнь нервозность. Я прихожу к моему прежнему мнению, что при суждениях о неврозах большею частью не принимают во внимание все значение их. Я не имею здесь в виду недооценку этого состояния со стороны близких, и хвастливые уверения со стороны врачей. Что несколько недель гидропатии, или несколько месяцев покоя и отдыха могут изменить состояние больного. Это большей частью мнения невежественных врачей и профанов, разговоры, имеющие целью принести кратковременное утешение больному. Гораздо более известно, что хронический невроз, если он даже не угрожает жизни, представляет тяжелое бремя и его можно ставить наряду с туберкулезом и пороками сердца. Можно было бы утешаться, если бы невротические заболевания исключали из культурной работы только часть слабейших индивидуумов, а другой части позволяли бы в ней участвовать хотя бы ценой только субъективных страданий. Я скорее хотел бы обратить внимание на ту точку зрения, что невроз умеет препятствовать культурным намерениям и заботиться именно о работе подавленных, враждебных культуре, душевных сил, и общество не может отметить ни одного приобретенного жертвами выигрыша, раз оно платит за подчинение слишком далеко заходящим требованиям увеличением нервозности»
Зигмунд Фрейд. Парадоксы брачного положения
В работе Об унижении любовной жизни (1912) Фрейд описывает клиническую картину последствий насаждения «половой морали». Парадоксальным образом на этой картине вырисовывается роль заключения брачных уз в деле высвобождения сексуальной, чувственной активности, но не с собственным мужем или женой, а на стороне. Мужчины спасают свою половую состоятельность при условии унижения стороннего объекта, узаконенное родство усугубляет расщепление нежного и чувственного течения либидо. Для женщин законное право на половую жизнь с супругом оказывается не способным разрушить установившуюся за долгий период воздержания связь между запретом и сексуальностью, и с собственным мужем она фригидна, тогда как по отношению к другому мужчине она способна испытывать желание, потому что выполняется условие запрета, ставшего необходимым для появления чувственного течения либидо. То есть, можно заключить, что брак таким окольным путём может способствовать реализации сексуального желания.
В работе Массовая психология и анализ я (1921) Фрейд формулирует ещё один парадоксальный момент, касающийся брака. Вопреки смыслу устойчивого выражения «семья – это ячейка общества», психоаналитическое исследование процессов образования масс обнаруживает, что существует напряжение между парной и общественной связью. В интересы массового сознания не входит обособление индивидуальности и инакомыслие, тогда как супружеская связь способствует ослаблению влияния общепринятых идеалов. В некотором смысле, вступившие в брак люди становятся «потерянными для общества».
В посвящённой женственности 33-ей лекции Введения в психоанализ (1933) можно встретить ещё одно интересное наблюдение о том, какую, в некотором смысле, терапевтическую роль может сыграть замужество. Затрагивая исключительно важный, и, как правило, остающийся бессознательным, статус отношений женщины с матерью, Фрейд замечает, что в некоторых случаях в лице собственного мужа женщина имеет дело исключительно с образом своей матери, и изживает в супружеских отношениях разочарования и раны инфантильной любовной жизни. Интересно то, что порой проживаемая повторно драма хотя и приводит к краху семейной жизни, и в данной ситуации было бы сложно ожидать иной исход, но открывает путь для отношений уже, собственно, с мужчиной, и второй брак имеет гораздо больше шансов стать долгосрочным, сбалансированным союзом.
Психоаналитическая клиника.
Если для современного субъекта в качестве трансгрессивного акта признать принятие им своей нехватки, или кастрацию, то супружеские отношения прочитываются в богословских текстах как путь поиска истины своего желания и полагание предела избыточному наслаждению, которое можно связать с понятием греха. Однако церковь, по крайней мере, на уровне массовой обработки народонаселения, орудует религиозными догматами таким образом, чтобы установить нормы «половой морали». Последствия подобного рода назидания дают о себе знать в клинике невроза субъекта, подчинённого требованию. Брак становится тем, что от субъекта требуется, также как от него требуется, по сути, отказ от сексуальной жизни. Невыносимую для себя ситуацию требования субъект с одной стороны смягчает «двойной моралью», а с другой стороны прикрывает иллюзией. Брак становится обещанием благ – установки обыденного сознания множат пасторали семейной жизни, где только и возможно счастье, хороший секс, любовь и дети. Порой фантазии о супружеской жизни становится убежищем от притязаний окружающей невротического субъекта реальности.
Краткий экскурс в богословские тексты о супружеской жизни не обнаруживает сомособойразумеющихся в наши дни ценностей брачной жизни: ни о любви, ни о счастье, ни о яркой сексуальной жизни речи нет. Говорится о деторождении, но только как о возможном и не обязательном дополнении. Главным благом брачных уз показано формирование особого рода социальных связей, ценность которых не распознаётся в координатах современного благоисчисления.
Если представления о браке очистить от моральных назиданий и многообещающих иллюзий, остаётся понимание о супружестве, как об одной из возможных практик следования своему желанию рука об руку с другим. В работе Значение фаллоса (1958) Жак Лакан вручает компас для того, чтобы сориентироваться на этом пути, когда говорит, что партнёры в таких отношениях не могут ограничиваться ни ролью субъектов потребности, ни ролью объектов любви, но должны занять место причины желания. В аналитической процедуре именно это место причины желания субъекта старается занять аналитик, в супружеской жизни – партнёр.
Психоаналитическая практика ориентирована на вопрос желания и наслаждения субъекта. В приближении к этому вопросу брачный статус субъекта не имеет значения, так же как не имеют значения любые общепринятые нормативы применительно к брачной жизни. Опыт супружества для психоаналитика является опытом особого рода близких отношений, в которых состоит субъект. Неповторимость и баланс этих отношений могут поддерживаться на совершенно непонятных и даже неприемлемых для так называемого общественного мнения основаниях. Можно сказать, что в супружеской жизни, также как в психоанализе, субъект вместе со своим партнёром работает над задачей поиска, изобретения, образования причины своего интереса и желания в этих отношениях, что подразумевает обращение способов производства и распределения наслаждения.
[1] Батай Ж. «Эротика», часть 1 «Запрет и трансгрессия», глава X «Трансгрессия при браке и при оргии»
[2] Фуко М. «Признания плоти», глава III «Супружество», часть 1 «Супружеский долг»
[3] Фуко М. «Признания плоти», глава III «Супружество», часть 2 «Благо и блага брака»